Комплектование вооружённых сил — одна из наиболее непростых задач для любого государства. В России в XVIII—XIX вв. способом комплектования являлись рекрутские наборы, сменившиеся в ходе милютинских военных реформ всесословной (всеобщей) воинской повинностью.
Однако и более прогрессивный способ комплектования не изжил такого повсеместного явления, как уклонение от военной службы, включая дезертирство. Как рекруты, так и новобранцы либо искали лазейки в законодательстве, либо занимались членовредительством, а чаще всего просто пускались в бега, лишь бы не надевать солдатскую шинель. Против уклонистов государство изыскивало всё новые и новые меры, но до конца справиться с этим явлением так и не смогло.
Борьба с уклонистами от военной службы шла прежде всего на законодательном уровне. В России долгое время основными документами, которыми руководствовались при комплектовании вооружённых сил, являлись рекрутские уставы 1827 и 1831 гг.
В обоих уставах целые разделы посвящались уклонистам и беглецам от военной службы. Так, в шестой главе Устава 1831 года, называвшейся «О взысканиях за нарушение закона о рекрутской повинности», перечислялись меры наказания как для того лица, которое разными способами стремилось избежать военной службы, так и для тех, кто мог ему в этом помогать.
Если молодой человек, внесённый в очередной рекрутский список, не являлся к месту проведения набора, то вместо него следовало брать на службу «подочерёдного», то есть того рекрута, что стоял в этом списке следующим. Закон предусматривал в отношении уклониста и меры физического воздействия: они были подробно прописаны в Своде военных постановлений.
Фамилии уклонистов выяснялись обычно к моменту завершения рекрутского набора. Сигналом к их поиску служили объявления в местных газетах. Например, в официальной части газеты «Томские губернские ведомости» в декабре 1871 года было помещено сообщение под названием «О розыскании лиц», в котором отмечалось, что «…по рапорту томских рекрутских старост разыскиваются мещане, состоящие в рекрутской очереди, находящиеся в неизвестных отлучках… из них некоторые по паспортам, а другие без оных». Далее следовал список из 19 фамилий.
Если в недоборе рекрутов виновным признавалось городское или сельское общество, то меры применялись довольно крутые. Так, в сентябре 1849 года Рекрутский комитет Военного министерства, рассматривая вопрос «О порядке производства военных экзекуций для побуждения к поставке недоимочных рекрут», рекомендовал местным властям: « в селения, не исполнившие рекрутской повинности в определённый срок… посылать временное отделение земского суда, составленное из земского исправника и других лиц…; для содействия отряжаются воинские команды из Внутренней стражи с пособием в нужных случаях жандармов и самой местной полиции…; сии команды посылаются для взыскания недоимочных рекрут… и должны получать своё содержание с того селения, в которое они посылаются». Заметим, что последнее для обывателей было сущим наказанием.
Наибольшее число уклонистов от военной службы наблюдалось среди евреев, проживавших преимущественно в западных и юго-западных регионах империи: иудеи ортодоксы не хотели служить по религиозным соображениям.
Этим, видимо, и объясняется тот факт, что в Уставе 1827 года существовал целый раздел, озаглавленный «О евреях-беглецах», в котором говорилось о наказании как самого беглеца, так и лиц, способствовавших ему в этом. Пойманного ожидала либо военная служба без зачёта обществу, либо ссылка в Сибирь на поселение или в каторжные работы.
Если лица, помогавшие уклонисту или дезертиру, были пригодны для военной службы, их, хотели они того или нет, отправляли в армию либо ссылали в Сибирь. Несло ответственность и всё еврейское общество того местечка, к которому принадлежал беглый рекрут или где он хотя бы временно укрывался: с него взыскивался денежный штраф в размере 1000 рублей — сумма по тому времени огромная.
Из этих денег выплачивалось вознаграждение тому, кто сообщил о месте пребывания беглеца. В случае членовредительства рекрута также наказывали или отправкой на нестроевую службу без зачёта обществу, к которому он принадлежал, либо ссылкой в Сибирь. Кроме того, семейство членовредителя обязано было выставить в этот рекрутский набор ещё одного годного к военной службе молодого человека.
Но страх перед наказанием не останавливал ортодоксально настроенных иудеев. В июльском номере журнала «Военный сборник» за 1907 год сообщалось, что «магами и волшебниками по части уклонения от военной службы считаются евреи, особенно одесские, практикующие намеренное физическое изнурение до виртуозности, известное под именем “оттягивание” за несколько недель до призыва». Напомним, новобранец в таком случае по своим физическим параметрам зачастую совсем освобождался от призыва, чего он и добивался.
Что касается членовредительства как последней меры с целью избежать рекрутчины, то оно практиковалось и христианами, особенно сектантами, не желавшими служить в армии также по религиозным соображениям. Приведём такой факт.
В июне 1880 года Верхнеудинское окружное полицейское управление направило военному губернатору Забайкальской области генерал-майору Л.И. Ильяшевичу донесение о том, что в управление поступил общественный приговор доверенных крестьян Бичуринской волости от 19 сельских обществ.
В своём приговоре крестьяне жаловались на то, что раскольники, живущие в старообрядческих селениях Околоключевском, Бичуринском и Бибатском, уклоняются от поступления на военную службу, и поэтому им, православным, приходится идти в армию за старообрядцев.
Составители общественного приговора высказывали пожелание, чтобы за старообрядцев поступали старообрядцы, а православные — за православных, тогда старообрядцы не будут выдавать удостоверений о мнимой болезни своих единоверцев.
В отношении духоборов в 1896 году было принято решение об их административной высылке «под надзор полиции в Якутскую область, на полный срок их службы, то есть на 18 лет, без права отлучки в течение всего этого времени из пределов области». Надо сказать, что в защиту духоборов выступили известные российские общественные деятели и писатели, в том числе и Л.Н. Толстой, посвятивший этому вопросу несколько своих
публицистических произведений, в частности, статью «В защиту отказывающихся быть воинами». Против подобной меры высказывались и многие царские сановники, что заставило Николая II отказаться от неё: в феврале 1905 года он подписал документ о помиловании духоборов и других сектантов, высланных на основании закона от 5 августа 1896 года, и о прекращении в дальнейшем их административного преследования. Теперь все находившиеся под арестом нижние чины из духоборов и других сектантов «подлежали безотлагательному освобождению от ареста… с возвращением их в распоряжение военного начальства».
В период Великой Отечественной войны было задержано более 800 000 дезертиров. Это лишь приблизительное количество. Самая масштабная операция по розыску и поимке дезертиров была проведена летом и в начале осени 1944 года.
Арестовали 171 000 уклонистов, которых отправили прямиком на фронт, дабы преступник имел возможность кровью заплатить за свою вину перед отечеством. Некоторых отдавали под суд, некоторых расстреливали без суда и следствия.
Во все времена отношение к дезертирам было самым суровым, ибо нет большего греха для мужчины, чем уклонение от исполнения воинского долга. Не менее презрительно относились к перебежчикам и на стороне противника.
Предатель есть предатель, и отношение к нему будет всегда соответствующее. Известно множество случаев, когда женщина отказывалась от сбежавшего из армии супруга, а сама жена дезертира покрывалась несмываемым позором. На основе многих фактов о судьбах семей дезертиров написаны литературные произведения и сняты художественные фильмы.