Сегодня мы перескажем воспоминания Лилии Хоминец (Соколова), которая к началу Великой Отечественной войны была четырехлетним ребенком. Жили Соколовы в Белоруссии. Отец Лилии – Тихон Николаевич – был призван на фронт финской войны. В бою получил тяжелое ранение, долгое время пролежал без движения в снегу. Затем был спасен, отправлен в госпиталь. Долго лечился, а в 1941 году добровольцем ушел на новый фронт.
В июле 1941 года началась трехлетняя оккупация Витебска. Мама с дочерью перебрались за город в деревенский дом к дедушке и бабушке. Все мужчины в округе, не призванные, но способные держать оружие ушли в партизанские отряды. Осенью фашисты стали заходить в дома и забирать всё то, что могло бы им хоть как-то пригодится. В итоге забирали и домашнюю утварь, и дрова, и скот. Соколова вспоминает, что дедушка пытался противостоять фашисту, вломившемуся в дом, но тут же был пристрелян на месте. Убийство произошло на глазах его супруги, которая не смогла пережить трагедии и на некоторое время слегла.
Соколова вспоминает, что больше вреда было не от самой оккупации, а от местных полицаев, которые выслуживались как могли. Шли на крайние подлости и зверства, лишь бы не лишиться милости своих хозяев. Так однажды в дом вошел сосед-полицай в сопровождении немецкого офицера.
В это время бабушка и мама крутились по хозяйству, а старшая четырнадцатилетняя сестра Лилии читала сказки младшим детям. Полицай жестом указал на нее, подмигнув офицеру. После чего за руку Нину сдернули с кровати и указали на дверь со словами: «Беги». Ниночка вырвалась из дома в чем была.
Сосед быстро догнал Нину, повалил на снег, ударил прикладом, а затем, схватив за косу, потащил Нину к дороге, по которой уже двигалась группа детей-подростков. Мама бежала вслед за полицаем и Ниной. На ходу успела сдернуть с веревки кофточку и кинуть ее Нине. Из послевоенных рассказов Нины стало известно, что сначала детей пригнали на железнодорожную станцию, затолкали в вагоны. Состав тронулся.
На ходу внутри ветхого вагона было страшно холодно. Согреваясь, дети стали прыгать. Утлые доски под ногами заскрипели, а затем переломились. Ребята вытащили доски и через эту дыру стали выпрыгивать на шпалы. Вагон в составе был последним, поэтому большой опасности попасть под колеса не было. Нина выпрыгнула и побежала по шпалам за другой девочкой по имени Зоя. Затаились в лесу, а затем пошли наугад. Через 3-4 дня вышли к поляне с избой. Пожилая женщина спросила по-польски. Дети объяснили, что сбежали от фашистов. Старушка их накормила, дала простую одежду. На дорогу женщина завернула горячей картошки и велела скорее уходить.
Через несколько дней снова вышли к поляне. На поляне немцы выстроили в шеренгу стариков. Зоя и Нина бросились бежать, но были схвачены и поставлены в ту же шеренгу. Рядом с Ниной оказался очень пожилой дедушка. Собой он решил загородить Нину и быстрым жестом толкнул ее за свою спину. В ту же секунду раздалась автоматная очередь. Нина упала в овраг позади, а сверху на нее навалилось несколько прострелянных тел. Девочка потеряла сознание, а когда очнулась, то была совершенно обессилена. Выбраться из-под тяжелых мертвых тел не было никаких сил.
Нина не помнит сколько времени она так пролежала, потому что состояние ее было полуобморочным. Из забытья Нину вызволил голос русского солдата. Оказалось, что группа связистов искали в лесу причину оборванной связи и набрели на то самое место, где и нашли еще живую Нину. Её вызволили из-под трупов и забрали с собой. Зоя погибла на месте.
Нину отправили в госпиталь. После выздоровления она осталась помощницей врачам и медсестрам. Потом попросилась к связистам в роту. В составе связной роты Нина дошла до самой границы с Германией. От границы роту переправили на войну с Японией.
Когда Нину угнали из деревни, оставшиеся из семьи (бабушка, мама, Лилия, восьмилетний Гена, десятилетняя Люба, двенадцатилетняя Валентина) прятались в лесу. Но во время первой же облавы были обнаружены, загнаны в эшелон и отправлены в неизвестном направлении с другими односельчанами. Первым на их тяжелом пути стал лагерь Майданек. На вокзале людей рассортировали. Женщин и детей в одну сторону, стариков в другую. Бабушку больше не видели. Здесь круглосуточно работали крематории. Запах черного дыма Лилия запомнила на всю жизнь.
Женщин и детей вывели на плац и поставили перед виселицами. Затем из барака вывели пятерых изможденных, избитых мужчин. Они шли обессилено, босиком, одетые лишь в кальсоны. Это была показательная казнь советских военнопленных, которые решились на побег. Мама развернула детей к себе и уткнула лицом в свою юбку.
В лагере было много бараков. Каждый на 200 человек. Трехъярусные кровати были устеляны соломой. Детей переселили в детский барак, маме иногда разрешалось навещать своих детей. Более старшие дети присматривали за маленькими. По утрам детей выгоняли на перекличку. Совсем слабые и больные детки оставались в бараках. Оттуда их забирали и более не возвращали. Кормили обычно баландой из овощных очисток и маленьким куском хлеба.
Однажды детей и женщин снова перегрузили в эшелон, который остановился в Болгарии. Местные женщины пытались передать в вагоны вареную кукурузу. Близко к вагонам не подпускали. Тогда женщины стали кидать початки. Некоторым мальчикам удавалось поймать, но другие голодные дети пытались отнять кукурузу. Дети дрались, что очень веселило фашистов. Малышам кукурузы не досталось. Лилия помнит, как с пола дети подбирали случайные желтые зернышки.
Следующей остановкой эшелона была Вена. Узников высадили и пешком (30 км) повели в горы, где находился лагерь Линдабрун. В этом лагере Соколовы провели год. Здесь женщины и дети жили в разных бараках. Мужчин в лагере не было совсем. По периметру лагеря высились смотровые площадки. Даже думать о побеге было бессмысленно. Ежедневно с восходом солнца все заключенные выгонялись на работы. Женщины пилили деревья, дети собирали ветки. Рабочий день заканчивался в десять вечера. Кое-как добирались до барака и падали от усталости.
Весной 1945 года началась эпидемия болезни, очень похожей на оспу. Было очень тяжело, трудно даже вспоминать об этом времени. Трудно было дышать, температура тела поднималась. Но никто не смел пожаловаться, потому что немощных отправляли в «госпиталь», откуда никто и никогда не возвращался. Больные узники молча каждый день выходили на работу. Половина детей скончались.
На всегда Лилия запомнит страшный крик одного мальчика из их барака. Над ним ставили чудовищные эксперименты. Ему наживую ломали ноги, перевязывали их и на носилках приносили в барак на отдельно стоящую кровать, отгороженную занавеской. Мальчик постоянно кричал от боли. От этих нечеловеческих криков было невозможно спать, даже устав за день. Как только мальчик затихал, его забирали и снова ломали ноги, и снова приносили обратно.
Однажды утром в барак из охранников никто не пришел. Сначала заключенные подумали, что их хотят сжечь. Но потом все заключенные вышли на плац. Немцев не было. Сбившись в группы, изможденные узники пошли наугад через лес. Через несколько часов вышли на дорогу, по которой ехали на повозках красноармейцы. Услышав русскую речь, несчастные страдальцы плакали от счастья.
Через полтора месяца семья вернулась в Витебск. От дома ничего не осталось, тогда уехали в деревню. Но и там на месте дома зияла черная воронка. Мама со старшими детьми выкопала землянку, засадили нехитрый огород. Так и жили до осени. В октябре вернулся отец. Мама не могла поверить своим глазам. Папа забрал семью в свою военную часть в Литву. Вскоре от последствий тяжелых ранений отец скончался. Мама с детьми так и осталась в этой военной части. Та же поднимала детей до совершеннолетия.
Лилия подросла и вышла замуж. В мирное время работала бухгалтером. Из всех детей ее семьи выжили Лилия, Гена и Валентина.